Неофициальный форум проектов Ледниковый период и Звезды на Льду

Всем привет. Меня тут попросили выложить статьи Чулпан. Вот они:
13.10.05

ЧУЛПАН ХАМАТОВА

КТО БЫСТРЕЕ, ТОТ НА ТАНКЕ

Однажды стояла я в обычной московской пробке. Ее, конечно, могло бы и не быть, если б машины двигались на "зеленый", а стояли на "красный". Теперь мы дружно стояли в "расческе" и на красный, и на желтый, и на зеленый, и опять на красный... Вокруг меня остервенелые водители, готовые драться за каждый сантиметр. Их выражение лица чертовски напоминает мое собственное, отраженное в зеркале заднего вида. Из последних сил натягиваю улыбку, пытаюсь остаться человеком.

Вдруг мою машину с обеих сторон начинают поджимать два огромных черных джипа. Как две черные акулы они пытаются протиснуться между мною и впереди стоящей машиной. Моя улыбка сменяется оскалом. "Что за хамство! Во-первых, я женщина, во-вторых, что они делают совсем не по правилам дорожного движения, а в-третьих, абсолютно бессмысленно, потому что впереди мертвая пробка длиною в "жизнь". В такие минуты у меня белеет в глазах и чрезвычайно обостряется чувство справедливости. Я открываю окно, чтобы заглянуть в глаза и достучаться до сердец моих обидчиков. Глаз нет, ничего нет, глухие тонированные стекла. Тут я вспоминаю, как однажды в другой, но очень похожей ситуации на мой вопрос, как же вам не стыдно, мне серьезно ответили, что у нас демократия, свобода выбора и вообще, кто быстрее, тот на танке. "С волками жить, по-волчьи выть", подумала я, и начала битву за асфальт.

Я буквально запрыгивала на впереди идущую машину, чтобы не оставить противникам шанса влезть передо мною. Битва была изнуряющей и долгой. Наконец мои враги "подняли забрало", опустив тонированные стекла. Я посмотрела на сидящих в джипах и моментально пожалела о своих необдуманных действиях. Часть тела, намекающая на интеллект под названием "лоб", - на их лицах не присутствовала.

"Я не понял, ты че здесь самая умная, да?" "Да", - буркнула я в ответ. "То есть ты хочешь нам сказать, что ты здесь самая умная? Самая умная, да?" "Да", - прошептала я. "Ну раз ты такая умная, может, ты нам еще объяснишь, как доехать... (долгая пауза) до... би-бли-о-те-ки?" И они радостно засмеялись. Смеялись как дети, повизгивая и похрюкивая от удовольствия. Счастливые от собственной шутки, смеялись до слез. Я смеялась вместе с ними, потому что таким чудовищно обидным бранным словом, как "библиотека", меня еще никто никогда не оскорблял.

ЧУЛПАН ХАМАТОВА

НАСТОЯЩЕЕ ПРИЗНАНИЕ

Мы с немецкими актерами только что, отыграв спектакль, ужинали в одном венском ресторане. Болтали обо всем на свете. В том числе об известности и народной любви. Мы вспоминали трогательных людей, которые стояли около театра в очереди за автографами. И как они вежливо уступали друг другу и обменивались нашими фотографиями из интернета. "А ты известна в России?" - спросили меня немцы. "Да", - сказала я. "А у вас так же?" Я задумалась. Нет, у нас другое, у нас любовь как страсть, как волна, которая накрывает тебя с головой, не разбирая, кто ты есть на самом деле. В доказательство я вспомнила несколько случаев из собственной практики.

Когда-то давно, когда мое имя знали только родители да однокурсники, я ехала на машине, страшно куда-то опаздывая. За явное превышение скорости меня остановил гаишник. Я выпрыгнула из машины и в панике заявила ему: "Здравствуйте, я актриса, и я опаздываю". - "Вы на самом деле актриса, а как вас зовут?" "Любовь Полищук", - почему-то ответила я, не думая о том, что у меня могут попросить документы и чем все закончится. "Любовь Полищук, конечно, я вас знаю, - обрадовался гаишник. - Счастливого вам пути и больше не нарушайте". С этой секунды и на всю дальнейшую жизнь я поняла, как горячо и слепо в нашей стране любят артистов. В подтверждение еще один случай: меня останавливают на посту ГАИ для проверки документов. "Что-то имя у вас знакомое", - говорит гаишник, разглядывая мои права. - "Я актриса". "Так это мы на вас любуемся каждый день", - говорит он и показывает на огромный рекламный баннер фильма "Идиот" с фотографией Ольги Будиной в роли Аглаи. "Конечно", - не задумываясь, отвечаю я. "Удачи вам!" - несется мне в спину, и я, радостная, что так все быстро закончилось, еду домой.

"Боже мой, глазам своим не верю! - таким возгласом остановила меня на улице одна женщина. - Вы моя любимая актриса. Я вас обожаю. Я смотрела все ваши фильмы и специально ездила в Москву на ваши спектакли". Она продолжала щебетать, а я стояла и млела. "Вы потрясающая, вы удивительная, дадите мне автограф?" - "С удовольствием", - подумала я и расписалась в блокноте. Женщина пристально поглядела на мою роспись, подняла глаза и гневно заявила: "Что же вы мне сразу не сказали? Что же вы мне голову морочили столько времени? Я думала, вы Ольга Кабо, а вы..." А я развернулась и пошла. И я не расстроилась, потому что после истории, которая произошла со мной в одной московской больнице, меня уже ничем не удивить. Захожу в кабинет к главному врачу. Он узнает меня, берет за руку и со словами: "Какая радость, я должен показать вас персоналу, все-таки не каждый день к нам приходят артисты" - ведет меня в ординаторскую. "Посмотрите, кого я вам привел: узнаете?" На меня внимательно смотрят медсестры, возникает неловкая пауза. "Ну как же не узнаете, присмотритесь", - настаивает врач. Женщины мучительно вспоминали: то ли они учились со мной в одной школе, то ли ходили вместе в детский сад. Молчание затягивалось, я от неловкости покрывалась пятнами. Наконец врач прекратил эту пытку и гордо заявил: "Как же вы не знаете, это наша любимая артистка из фильма "Время слепых" Чулпан Хакамадова".

Вот так. И не важно, что "Время слепых" - это некий синтез "Времени танцора" и "Страны глухих", и не важно, что я не имею никакого отношения к политике; главное - что тебя любят и знают.

ЧУЛПАН ХАМАТОВА

ПАРК ГОРЬКОГО ОТДЫХА

Был вечер, я укладывала детей спать. Дети спать не хотели, а у меня от усталости слипались глаза. Сто первый раз мы читали стихи про карусель, про то, как весело и прекрасно на ней кататься. То же самое подтверждали нарисованные лица мальчиков и девочек с сияющими от радости глазами. "Мамочка, а мы поедем кататься на карусели?" "Поедем, если вы сейчас же, без промедления, уснете". В ответ они сложили ладошки под щеку и с блаженными лицами в предвкушении карусельного счастья уснули.

"Что я наделала?" - подумала я, и в мой мозг ворвалась тревога, на ходу сметая сон и усталость. Тревога была связана с нашей прошлогодней прогулкой. Тогда мы поехали в Коломенское любоваться начинающейся осенью. Спокойно прогуливаясь, добрели до парка аттракционов. К каждому из них тянулись очереди, но самая ужасающая была в направлении кассы. Мы в нее встали. Дрожа от нетерпения, дети вырывались как молодые кони. Я крепко их держала, на ходу объясняя законы экономики. Через 10 минут стояния младшая заплакала, а старшая, пользуясь случаем, растворилась в толпе.

Не буду описывать, что чувствует мать, которая теряет ребенка, пусть даже на несколько минут. Я металась из стороны в сторону, пока к плачу младшей дочери не присоединился рев старшей. Оказывается, она пробралась к карусели, наивно предполагая, что ей разрешат кататься без билета. И теперь тетка-билетерша со словами: "Мама должна сначала заплатить!" - выпихивала ее обратно. Мама об этом знала, поэтому мы опять встали в очередь к кассе.

Момент восстановления реальности в моем сознании длился, пока мои девочки, успокоившись, прыгали на батуте. Но недолго. Прыгать им полагалось 5 минут и ни секундой больше. Мы должны были опять заплатить и поэтому опять встали в очередь. Я слышала, как рыдают мои дети, им в унисон кто-то еще, и вот уже казалось, что весь парк залит детскими слезами. Смысл во всем происходящем был только один: кому-то очень хотелось "срубить бабла". Наверное, этот кто-то был еще наркоторговцем, потому что потребность в следующей карусельной "дозе" очень напоминала... механизм наркобизнеса.

Прошел год. Выполняя свое обещание, мы поехали в парк Горького. Было 12 часов дня, ничего не работало, зато можно было покататься на лодочках. По крайней мере, в этом убеждал план работы водной станции. Но план планом, а человек с ключами от весел так и не появился. Дети устали ждать, и мы побрели к выходу по набережной Москвы-реки.

Вдруг перед нами возникла железная ограда. Она ограждала "Чудо-град". То есть внутри парка Горького есть еще один парк, владелец которого тоже не прочь заработать. Но проблема была в том, что этот чудный град начинал работать только через 2 часа. И до этого времени по набережной Москвы-реки, почему-то ставшей чьей-то собственностью, имели право ходить только охранники. Объяснить им, что дети устали и возвращаться назад, обходя всю территорию парка, - это потерять последние силы, мне не удалось.

***

Миром правят деньги, и я ничего не могу с этим поделать. Я могу только не читать детям книжки про карусель или возить их за границу, где парки развлечений не похожи на черкизовские рынки. Но я живу в этой стране, а вот захотят ли в ней жить мои дети - большой вопрос.

03.11.05

ЧУЛПАН ХАМАТОВА

ДИКТАТУРА СОВЕСТИ

"Это будет потрясающе! Это будет удивительно! На сцене такое количество талантливых и знаменитых людей. В один вечер - и столько звезд сразу". Так мы с Диной Корзун убеждали руководство наших телеканалов прийти 1 июня и снять концерт, призывающий помогать больным детям. Нам отвечали: "Это не наш формат". "Это уникальное событие, - не сдавались мы. - Лучшие собираются вместе и бесплатно работают. Покажете один раз вместо "Аншлага"или "Смехопанорамы". У вас рейтинги, а мы привлечем внимание множества людей, которые готовы помочь детям, но не знают как".

Не нашлось ни одного канала, согласившегося записать концерт. Приглашая на всевозможные телеинтервью, нас с Диной убедительно просили не поднимать набившую оскомину тему больных детей.

Прошел концерт, прошло время. Все неприятные моменты унижений забылись, оставив одно светлое чувство, что все-таки хороших людей больше, чем плохих. Более того, в больницу, которой мы всем миром помогали, приехал президент.

И вот тогда те же самые каналы, давшие от ворот поворот нашей просьбе потратить несколько минут эфира на разговор о том, что детей надо лечить, сами стали настойчиво этого требовать. Доходило до абсурда. Журналисты, запрессингованные своим начальством, снаряжали целые экспедиции из операторов и техников и готовы были ехать за нами на край света.

Немецкие артисты, с которыми я тогда работала, глядя на мои бесконечные интервью и приезды московских телегрупп, искренне поражались, насколько актуальна благотворительность в нашей стране. Конечно, им было невдомек, что за всей этой истерией стоит не подлинное желание благих дел, а приезд в больницу "первого лица".

"Пусть хоть так что-то движется", - скажут многие. Я тоже так думала, если бы не давний случай.

Мальчик Володя, 13 лет, с диагнозом злокачественная опухоль мозга, послан на лечение в Питер. В Москве единственная больница, где ему могли бы помочь, - детская республиканская. Но он - москвич, а москвичам туда путь заказан. В Питере были свободные места. И его, как иногороднего, взяли туда за отдельную сумму.

Ребенок с мамой уже приехали в северную столицу, как суть да дело выясняется, что "отдельная сумма" составляет не 20 тысяч долларов, на которые они рассчитывали, а все 60. Мама кидается на поиски денег и обращается в Министерство здравоохранения. Человек из министерства просит распечатку расходов, ужасается и сам звонит завотделением питерской больницы с требованием уменьшить сумму. Тон требования, видимо, был обычным тоном чиновника, от которого заведующая насмерть обижается: "Мне никто никогда так не хамил". Единственно правильным ответом на нанесенную обиду оказывается выкинутый из больницы больной ребенок. Они с мамой попадают на вокзал города Санкт-Петербурга. Это были первые дни, когда выпал снег и резко похолодало. У ребенка, получающего химиотерапию, ослаблен иммунитет до такой степени, что ходить по вокзалу в скоплении людей и болезней не просто опасно, а смертельно опасно.

Нужно было что-то срочно решать. Мы уговариваем маму не нервничать и возвращаться в больницу. Начинаем искать недостающие деньги, пытаемся дозвониться в питерскую клинику, но безуспешно. Отчаявшись, набираем администрацию президента. На следующее утро измученные, растерзанные скандалами мама с ребенком снова оказываются на вокзале. Их выгнали повторно. И я дозваниваюсь до Питера, разговариваю с заведующей, от ее решения сейчас зависит все. Всеми возможными словами упрашиваю оставить мальчика, пытаюсь убедить, что деньги мы найдем. "Нет, - говорит она, - все деньги нужны сразу". Это, конечно, наглейшее вранье, но я и с ним соглашаюсь, только бы не упустить драгоценное время и начинать спасать ребенка. "Я клянусь вам, что я найду эти деньги, я их беру под свою личную ответственность". "Нет, мы не можем рисковать такими суммами, извините, у меня обход", - и заведующая бросает трубку.

Горько слышать от врача, что он не может рисковать деньгами, зато может рисковать жизнью. Жизнью ни в чем не виноватого ребенка. В эту необходимую для лечения сумму входила годовая зарплата, включая отпускные всех врачей и целых десять тысяч долларов на офисные расходы. Жутко. Я специально не пишу фамилии этой женщины и номера больницы, потому что понимаю, в какой бедности и нищете приходится выживать нашим врачам. Но возмещать свою обиду выброшенными за борт детьми - это, на мой взгляд, "обыкновенный фашизм".

Крик о помощи услышали в Кремле и довели свое дело до конца. Через какое-то время нам объявили, что мальчик беспрепятственно может вернуться в больницу, что врач сделалась шелковой и на все согласна. Но было уже поздно. Бедная уставшая мама наотрез отказалась возвращаться. Они с мальчиком уехали в Москву, а оттуда - в Минск. Уехали начинать лечение, потеряв драгоценнейшие часы на пустое путешествие по Питеру.

Каждый, не брезгуя ничем, доказывает силу собственной власти, пока не спотыкается о силу большую. Мы будем принимать решение, мытарить больного ребенка по вокзалам, настаивать на своем, а потом мгновенно от всего отказываться в страхе перед властью.

"Диктатура совести", как писала Цветаева, это единственная власть, которую нужно бояться.

"Новые известия"

Альви
Все эти статьи - из "Известий", там в 2005 г. Чулпан вела еженедельную колонку, всего вышло 5 статей. После этого в "Известиях" что-то произошло, кажется, сменилось руководство, и колонку прикрыли...

Все статьи тогда выкладывались на форуме о Чулпан Хаматовой: http://forum.khamatova.ru/viewtopic.php?t=106

Выложу тогда уж и пятую статью.

6/10/2005

ЧУЛПАН ХАМАТОВА

ТЕРАКТ ДЛЯ МЕНЯ

Девятое сентября прошлого года. Радио плачет бесланскими слезами, рассказывая о том, что одни родители все еще не могут опознать детей, а другие не могут их похоронить. Обсуждается возможность повторного теракта. Но где он может произойти, никто не знает. На всякий случай надо стараться не ездить в метро и не бывать в местах скопления людей. Воздух пронизан болью бесланских детей и страхом за своих собственных. Но все держатся и, чтобы не сойти с ума, делают вид, что все по-прежнему. По-прежнему залита огнями Тверская улица. На Тверской мне нужно забежать в ресторан, забрать пьесу. Захожу, сажусь. Вокруг люди. Разговаривают, едят, пьют. В зале появляются мужчины. В масках и противогазах. У всех автоматы.

"Вот оно... Гениально, - думаю я, и у меня начинают трястись руки. - Теракт в центре Москвы, в центре ее ночной жизни, в самом сердце, изнутри". Боевики перекрывают выходы, приказывают не двигаться и отбирают мобильные телефоны. "Сейчас поделят мужчин и женщин и заставят раздеться", - думаю я, и у меня вместе с руками начинают трястись мысли. Так оно и происходит. В те дни этих трех знаковых приказов было достаточно, чтобы начать прощаться с жизнью. И пока я решаю, как мои немолодые родители будут растить своих внуков без матери, подходят люди в штатском, они без масок, говорят, что представители ФСБ. Я выдыхаю, прошу их не пугать людей и показать удостоверение. Удостоверение промелькнуло перед глазами с такой скоростью, что стало ясно: люди эти к ФСБ не имеют никакого отношения. Тогда откуда они? Если они террористы, то почему без масок? "Потому что смертники", - ответила я самой себе. Сейчас они все это снимут на видео, а потом возьмут и взорвут все к чертовой матери. А совсем потом покажут по какому-нибудь их сайту в интернете. На радость всем ублюдкам, живущим на нашей земле. И тут в первый раз прозвучало слово "Розыгрыш". Произнес его мой знакомый, который случайно зашел со мной в ресторан и оказался втянутым во весь этот ад. "В смысле, "Розыгрыш"? - тихо спросила я его. "Розыгрыш" - развлекательная программа на телевидении".

Я судорожно начала искать развлекательность в том, что происходило вокруг. А вокруг происходило следующее. Людям объявили, что среди нас находится носитель смертельного вируса, поэтому все мы, сидящие в зале, надышавшись им, становимся чрезвычайно опасными для окружающих. И пока нам не сделают анализ крови, нас не выпустят, а после еще подумают: выпускать или уничтожить на месте. Пока неслась эта ахинея, люди стали сопротивляться. Мужчина, кричавший, что он депутат Госдумы, получил прикладом по голове и упал замертво. В какую-то женщину вкололи что-то, и она, падая со стула, ударилась с таким звуком, что у меня потемнело в глазах. И в этой темноте выплыл рассказ бесланского школьника о том, как они с товарищами хохотали на линейке, глядя на террористов и думая, что это чья-то веселая шутка. За мальчиком выплыли зрители "Норд-Оста", уверенные, что с террористок-смертниц, переодевающихся в зрительном зале в антракте, начинается второй акт.

Развернувшись на все ресторанные камеры слежения, я попросила: "Если все-таки происходящее здесь имеет отношение к нашему телевидению, прекратите это нечеловеческое веселье. Хотя бы во имя памяти погибших недавно детей". Моя просьба потонула в звуках падающих тел, которые волочили по полу. В мозгу пульсировала одна мысль: во что бы то ни стало остаться в живых. Если бы в этот момент меня захотели изнасиловать или отрезать руку, я бы не задумываясь согласилась.

И вдруг! Прорезая марево паники и страха, передо мной появился букет цветов под крики: "Поз-дра-вля-ем! Вы оказались участником программы "Розыгрыш". Я, так и продолжая оставаться раздетой, что-то несла про Беслан, про наш всеобщий позор, про вину каждого перед детьми, оказавшимися в той школе, про горе их родителей. Мои слова не связывались смыслом, просто неслись в направлении понятий совести, души и тому подобного. Неслись, пока я не увидела за своей спиной молчаливых людей, стоящих в очереди, расписывающихся в ведомости и так же молча получающих деньги за проведенную съемку. Это была моя избитая массовка. Я замолчала...

Откуда-то возник режиссер этой уморительной комедии. "Мы все понимаем, - сказал он. - Но программа готовится заранее. На нее тратились деньги, большие деньги, более ста тысяч долларов. Люди готовились, подбиралась массовка, искали ресторан, монтировали камеры. Кто же месяц назад мог предположить, что возникнет эта история с Бесланом?"

- Да... Некстати, - согласилась я и пошла одеваться.