Неофициальный форум проектов Ледниковый период и Звезды на Льду

Александр Жулин

Интервью: Ирина Спасская

В графике Александра Жулина сложно найти место для нерабочего разговора. Поэтому интервью прошло под Первый концерт Чайковского, звучащий под сводами новенького катка в ЦСКА. А на льду отрабатывала свой танец одна из пар Жулина – двукратная олимпийская чемпионка Екатерина Гордеева и актер Егор Бероев.

- Есть такая шутка, что тренеров по танцам надо искать в родильном доме, потому что они появляются на свет с зубами. В этой шутке много правды?

- Много. Тренеры вообще должны быть с зубами. Ведь надо биться за своих учеников. Когда тренер берется за одиночника или пару, это уже предполагает, что он должен отстаивать свою позицию, и ругаться со своими коллегами, и доказывать, что его ученик самый лучший, самый сильный, самый красивый, самый смелый и ловкий. В танцах это очень актуально.

- Есть правила в этой борьбе?

- Да, конечно. Но иногда приходится идти вразрез с правилами. Очень часто бывает: появляется сильная пара, и конкуренты (другие тренеры) пытаются сделать так, чтобы эта пара была как можно дальше от призов. Если видят, что у спортсменов есть потенциал, значит, нужно их немножко «закопать». Но и «закапывать» можно только до определенных пределов. Фигурное катание еще никто не отменял. Есть такое крылатое выражение: «Если ты катаешься на две головы лучше, тебя не смогут убрать».

- С какими парами вы сейчас работаете?

- У меня во взрослых катаются Наталья Михайлова – Аркадий Сергеев. Они будут выступать на первенстве России, которое пройдет в Казани. Прогнозов на их выступление не дам, мы просто пашем изо всех сил. У Аркадия была серьезная травма, он пропустил полтора года, не катался вообще. Еще я работаю с юниорской парой Елена Ильиных – Никита Кацалапов. Они прошли всего два турнира, к сожалению, не чисто катались, были ошибки. Но произвольная программа, которую они прокатали на первенстве Москвы (это был один из этапов Кубка России), позволила им занять первое место по итогам этого танца; они обыграли достаточно сильные пары и получили очень лестные отзывы от специалистов. Есть несколько зарубежных пар. Немцы Нелли Зиганшина – Александр Гажи. И болгары. Сестра чемпионки мира Албены Денковой Ина Демирева и Юра Куракин.

- Вы продолжаете работать с французами Натали Пешалат – Фабьен Бурза.Понятно, что они появились у вас не просто так. Спортсмены были на вторых ролях после чемпионов мира Изабель Делобель – Оливье Шонфельдер, у Мирей Зазуи. Вторая пара – вообще самая невыгодная позиция?

- Это гораздо выгоднее, чем третья (смеется). Но, похоже, у ребят настал момент, когда они почувствовали, что надо что-то поменять в жизни, попытаться стать первой парой Франции. Мне кажется, что они на правильном пути, значительно прибавили. Судя по их последним выступлениям, класс катания вырос. На этапе Гран-при в Японии NHK они стали вторыми, при этом выиграв оригинальный и произвольный танцы. После их выступления весь зал встал, и лед усыпали цветами. Это меня, как тренера, не может не радовать.Александр Жулин:

- Вам помогло в тренерской работе то, что вы с Майей Усовой, будучи второй – после Климовой и Пономаренко – парой Натальи Ильиничны Дубовой, очень много самостоятельно трудились над постановкой своих программ?

- Безусловно. И у меня всегда была эта страсть – учить. Когда я только встал с Майей в пару (мне было 18, ей 17 лет), я уже на третий день стал ее переделывать под себя. Но это черта характера, просто склад такой. И мне действительно было очень интересно самому разобраться: как сделать элемент технично, чтобы это не смотрелось натужно. Когда Наталья Ильинична иногда переключала на нас внимание и просила сделать «по её», я, конечно, делал вид, что мне все это нравится. Но всегда (Наталья Ильинична меня простит), не сильно меняя ее задачу, пытался сделать так, чтобы мне было удобно. Хотя, наверное, в каких-то вещах я был неправ и надо было просто слушать тренера. На самом деле, честно скажу, как уже тренер, гораздо больше ценю спортсменов – солдат, исполнителей. В свое время потрясающими исполнителями были Женя Платов и Рома Костомаров. Но, не буду лукавить, эти люди безумно одарены Богом физически. Я имею в виду не то, что они лошади, а то, что с их телом можно вытворять все что угодно. Попросил кораблик – пожалуйста, вот такую «ласточку» сделать – нет проблем. У меня все было гораздо сложнее. Но ведь надо было бороться и с Климовой – Пономаренко, и с французами Дюшене. Знаете, когда человеку чуть меньше дано, у него открываются какие-то чакры. И ты придумываешь новые элементы, которые потом становятся уникальными.

- Каков для вас идеальный постановщик? Может, это работавший с вами солист балета «Ла Скала» Джузеппе Арена?

- Я очень благодарен Джузеппе за то, что он раскрыл во мне те постановочные стремления, которые я сейчас с успехом реализую. Он показал мне другой путь – театрализованный, красивый. Как он говорил, «splendido» – роскошный. Стиль, который сейчас называют «жулинским», на 99% – заслуга Арены. Я как губка впитывал все, что он показывал. Я помню: первую программу, которую он мне ставил, я катал в манере «Спартака», патетично, с какими-то бровками домиком (смеется). А Джузеппе мне стал показывать, что все надо делать совершенно спокойно и ничего не играть. А я не понимал: ведь я еду на чемпионаты мира и Европы бороться за первое место, а ощущение складывается, что работаю вполсилы. Только потом понял, что должен действовать как настоящий артист, который ничего не наигрывает, а остается в кадре самим собой. Наталья Ильинична Дубова, Джузеппе Арена и наш хореограф Татьяна Владимировна Степанова – три кита, на которых базируется мой креатив и талант сейчас. Я им очень благодарен.

- Арена – фанат своего дела, и со льда его было сложно увести. Вы такой же?

- Кстати, Джузеппе мог уходить со льда, он очень любил пить кофе (смеется). У нас были кофейные перерывы. Но главное – он очень хорошо делал свою работу и особенно не напрягался. И этому я у него тоже научился. Можно потрясающе выкладываться, но не делать из этого культа и не напускать пафоса, что я вот умираю на льду. Ведь то, чем мы занимаемся, – удовольствие. Это не отрицает фанатичной преданности делу, но и не исключает легкости и радости от того, что ты делаешь.

- Среди ваших учениц была японка Фуми Сугури. Не зареклись после этого работать с одиночницами?

- Я работал с ней два года. И получал от этого удовольствие. Может, просто жесткости мне не хватило, не надо было чересчур прислушиваться к ее мнению. Возможно, надо было настаивать на своем. Но я уважал эту спортсменку, ведь она была серебряным и бронзовым призером чемпионатов мира. Мы сделали с ней несколько удачных программ. Нам нравилось друг с другом работать.

- Вы как-то заметили в адрес корейской фигуристки Ким Ю На, что, глядя на нее, хочется бросить свою работу, потому что спортсменка выглядит абсолютно непобедимой. В танцах есть такая пара, отбивающая охоту тренировать?

- Я захотел бы тренировать именно их (смеется). А в танцах сейчас практически идеальным партнером является канадец Скотт Мойр. У него и экспрессия, и физические данные, фантастическая работоспособность. И видно, что этот человек – абсолютный фанатик. Я снимаю шляпу перед Игорем Шпильбандом, который его вырастил. Партнерша Тесса Вирту тоже хорошая, но парень мне нравится больше. Но это не та пара, которую нельзя обыграть.

- В вашей карьере был дуэт с Ингеборгой Дапкунайте, с которой вы стали вторыми на шоу «Звезды на льду» в прошлом сезоне. С почти никак не катающейся партнершей выступать, наверное, очень тяжело?

- Тяжело, конечно. Но это тоже бесценный опыт. Ингеборга по-актерски многое отыгрывала на льду, и это перевернуло мое представление о фигурном катании. Конечно, я немного утрирую, но с такой партнершей ты ногами вообще можешь ничего не делать, можешь вообще не кататься и вызывать у публики и слезы, и смех, и все что хочешь. Актерское мастерство, конечно, огромная составляющая в нашем деле. К сожалению, мы это сейчас теряем в танцах на льду.

- Из-за возросшей сложности программ?

- Да, только из-за этого. Танцы на льду очень приблизились к парному катанию, только без прыжков. А поддержки похожие. Если бы сейчас технический комитет разгрузил программы и сделал бы акцент на артистизм – и для телевидения, и для зрителей, и для спортсменов это было бы лучше. Это аксиома для меня.

- А как же быть с субъективностью, которая как раз и проявляется в оценке артистизма?

- Да никак. Фигурное катание предполагает субъективность. Если вы думаете, что с новой системой судейства она уменьшилась, вы заблуждаетесь. Сидят 14 судей, которые как бы что-то решают, но им нельзя выпадать из общего «коридора» оценок, поэтому они всем ставят баллы с разницей «в 25 копеек». Это значит, что кому-то дали 6,25, кому-то 6,50. Это мелочь. И над всеми сидят три технических специалиста. Один из них, к примеру, не любит какую-то пару из России и считает, что дорожка шагов у этих фигуристов была только по второму уровню. Второй судья соглашается. А голос третьего уже ничего не решает. Вот так можно «закопать» любую пару. И если дело коснется золотой олимпийской медали, когда на кону стоят миллионы, то ради победы могут на многое закрыть глаза. Кстати, в катании любой пары можно найти технические недостатки. Так что субъективность осталась, а артистизм и пластика пропали.

- А раньше все было иначе и судьи спортсменов не «убивали»?

- Разница есть. Пара выходила, прокатывала программу. И, например, какой-нибудь швейцарский судья ставил 5,6, когда остальные ставили 5,9. Этого судью показывали крупным планом, все зрители делали «бууууу», на него показывали пальцем. И судья уже не рад, что родился на свет. И эту пару, которую «закопали», поверьте, на следующем турнире ставили вперед, потому что общественное мнение относительно них уже создалось.

- Пара Майя Усова – Александр Жулин входила в элиту танцев на льду. В 1993 году вы выиграли чемпионат мира и Европы. Но чаще были вторыми. В чем причина?

- При том что я любил нашу пару и номера, которые мы делали, я понимал, что многое мы выигрывали не благодаря, а вопреки. Очень сложно было выигрывать у таких монстров, как Климова – Пономаренко, брат и сестра Дюшене, Грищук – Платов. И физически было сложно программы доезжать, да и многие нюансы, о которых лучше никому не знать, мешали нам с Майей быть абсолютными лидерами. Вы знаете, когда мы стали занимать первые-вторые места – для меня это был культурный шок. Я думал, что нам так высоко никогда не забраться. Но каторжный труд помог. А когда забрались, можно было уже с сожалением сказать: «Черт, не повезло. Одним голосом на Олимпиаде проиграли» (смеется). Но, на самом деле, зная все о себе и соперниках, я сейчас со своими титулами очень комфортно себя чувствую.

- Ставить танцы спортсменам и участникам ледового телевизионного шоу – совершенно разная работа. Почему вы согласились?

- Интересно. Здесь больше возможностей для творчества. Здесь можно попробовать то, чего никогда не сделаешь с профессионалами. Есть миллион идей, которые хотелось бы реализовать. И стариком побыть, и слепым, и глухим, и умереть, и быть ангелом. В шоу больше возможностей и из-за реквизита, света. «Ледниковый период» – это хороший театр на льду. Это, конечно, конвейер, потому что каждую неделю надо придумывать что-то новое, ломать стереотипы. Но мне нравится.

- Одного из участников шоу – Костю Цзю, наверное, не взяли бы в фигурное катание, если бы родители привели его в четыре года в секцию?

- Если бы пришел в четырехлетнем возрасте, то нет. А если бы пришел в ранге чемпиона мира по боксу, вряд ли бы отказали (смеется). Но Костя – особенный. Он настолько предан спорту и ко всему серьезно относится, что это подкупает. Он настоящий спортсмен. Тренировка, работа – для него это свято. Неспроста он – великий боксер.

- Вам присуще менторство?

- Нет, я очень лояльный человек. И это мой минус. Я очень часто прислушиваюсь к мнению ученика. Я хорошо понимаю, что у спортсменов очень мало времени, чтобы добиться чего-то. Если я еще буду играть в ментора, они просто ничего не успеют. Тридцать лет грохнет, и привет. Сколько мы ругались с Навкой и Костомаровым! Но я понимал, что надо добиться результата за два года – ведь еще одной Олимпиады у них не будет. И, конечно, шел на компромиссы. Такая же история в шоу. Мне, например, Егор Бероев говорит: «Саша, этот элемент вообще не в канве нашего номера». Говорит тренеру олимпийских чемпионов. Я не кидаюсь Егора бить и прошу, чтобы он показал мне этот элемент еще раз. И если он прав – всегда это признаю. Мне не нравится становиться в позу, я предпочитаю хороший дружеский контакт с ребятами. Я могу стать ментором в том случае, если я вижу, что пара зарвалась, села на шею и ножки свесила. Я им могу такое устроить, что мало не покажется. Но стараюсь этим редко пользоваться.

- Как вы относитесь к тому, что в Москве на Красной площади снова под Новый год появился каток?

- Это потрясающая идея, абсолютно гениальная. Этот каток уже третий год заливает мой друг Михаил Куснирович. Честь и хвала ему за это. Это такой праздник! Когда я туда попадаю, у меня сразу появляются новогодние ощущения. Там музыка правильная играет, там все правильно. Когда меня, как известного фигуриста, в этом году пригласили на открытие, я потом еще целый час не мог уйти с Красной площади. Мне хотелось есть блины, кататься, дышать морозным воздухом, смотреть по сторонам. И возникли четкие ассоциации со стадионом «Вымпел», на котором я когда-то начинал заниматься фигурным катанием. Так и ждал, что сейчас у меня начнут мерзнуть ноги, а папа их будет греть у батареи. Детские воспоминания.

- Совершенно другие ассоциации у вашей дочери. Она родилась в другой стране, ее детство абсолютно не похоже на ваше. Конфликта интересов не возникает?

- Нет. У нее есть любимое занятие – теннис. Нареканий от тренеров мы не слышим. Возможно, она хочет стать чемпионкой Уимблдона, возможно, хочет просто радовать своих родителей или нравиться мальчикам. Но тренируется Саша очень хорошо. Я согласен, найти мотивацию для нее сложно. Но это возможно. Может, я ее спрошу: хочешь дом во Флориде за 15 миллионов? Если захочет, скажу: тогда давай, работай. У меня в юности была своя мотивация – красная кофта с надписью СССР. Я увидел ее у фигуриста Виталика Егорова. И для меня она стала навязчивой идеей. Кофта появилась – захотел штаны (смеется), потом захотел за границу поехать, джинсы купить. А у Сашеньки, может, будет мотив заработать первый миллион в 12 лет. Откуда я знаю? А пока меня очень радует, что моя дочь после первой четверти принесла одни пятерки, что помимо тенниса ходит еще и на музыку и много чего успевает. Не ноет. Ложится поздно и встает рано. А мы пытаемся ей помогать.

- Вы и в спортивной, и в тренерской карьере декларировали свою ненависть ко вторым ролям, местам. Но после Татьяны Навки и Романа Костомарова ваших чемпионов пока не видно. Желание биться головой об стену, выкладываться на тренировках не пропало?

- Если пропадет, то тогда надо заканчивать с этой профессией и заниматься чем-то другим. А если ты остаешься, то надо биться в стену и пытаться сделать чемпионов. Ведь надо быть честным перед собой и учениками. Как я могу про своих подумать: вот приедут они пятыми и хорошо. Это не по мне. Понятно, что не все выигрывают, но цель воспитать победителей у меня есть.

Вкратце. Александр Жулин.
Родился 20 июля 1963 года в Москве.
Достижения.
Олимпийские игры: 1992 – бронза, 1994 – серебро.
Чемпионаты мира: 1989 – серебро, 1990 – бронза, 1991 – бронза, 1992 – серебро, 1993 – золото (в паре с Майей Усовой).
Тренер олимпийской чемпионки-2006 Татьяны Навки.
Телевизионные проекты: «Звезды на льду» (в паре с Ингеборгой Дапкунайте), «Ледниковый период» (в качестве тренера).

http://www.sportweek.ru/swfigureskating/114-hishorse