Неофициальный форум проектов Ледниковый период и Звезды на Льду

Эт кому лень выложу тута

Знак зодиака: Весы
Любимый литературный герой: Атос
Любимое блюдо: утка. Во всех её проявлениях
Любимый напиток: кофе. "День начинается с кофе. И без него, наверное, дня не будет"
Любимый киножанр: романтические комедии
Любимый праздник: Новый год
Автомобиль: BMW

Родилась 11 октября 1977 года в г. Невинномысске
Ставропольского края.
Выпускница Санкт-Петербургского училища олимпийского резерва № 2.
Заслуженный мастер спорта (1998, фигурное катание на коньках,
парное катание).Чемпионка России (1999-2002).
Серебряный призер чемпионатов России (1997, 1998).
Чемпионка Европы (1998, 2001). Бронзовый призер чемпионата Европы (1997). Чемпионка мира (1998, 1999).
Серебряный призер чемпионата мира (2001).
Чемпионка XIX зимних Олимпийских игр в Солт-Лейк-Сити (2002).
Серебряный призер XVIII зимних Олимпийских игр в Нагано (1998).
Победитель (1998), серебряный (1999, 2001, 2002) и бронзовый (2000) призер финалов соревнований серии Гран-при.
Выступала в паре с А. Сихарулидзе.
Тренер – заслуженный тренер России Т.Н. Москвина.

"Скучаю по джинсам…"
Очень холодно. Очень скользко.
Я никогда не любила зиму. Зима –
это ветер, мороз и, конечно, гололед.
Кому это понравится?
А все же есть такие люди, выбравшие
лед своим делом.Мы стоим на крыльце и встречаем прославленную фигуристку Елену Бережную. В длинном списке её сегодняшних визитов и встреч интервью и фотосессия для глянцевого журнала занимает шестое или седьмое место. Ему отведено два часа. Я знаю, что время уже пошло, а Елены все нет.
Оказывается, она зашла в магазин одежды, расположенный по соседству.
Боже мой. Каждый знает, что такое магазин одежды для привлекательной девушки с отличной фигурой. Черная дыра, в которой она может пропасть на часы...
Зайдя в магазин, я вижу, как миниатюрная блондинка в маленькой черной шубке деловито обходит манекены и вешалки.
Пять минут уходит на то, чтобы выбрать джинсы и светлую рубашку для нашей фотосессии. Пять – на то, чтобы подобрать сверкающий, как иней на солнце, ремень. Елена ценит свое и чужое время.
Спустя ещё пять минут она сидит напротив. День был тяжелый, но она терпелива и невозмутима. Олимпийское спокойствие – это про неё, убеждаюсь я все больше и больше.
– Как вы пополняете свой гардероб?
– Вот так. На ходу. Сейчас мне приходится кардинально менять свой стиль в одежде.
До недавних пор это были джинсы,
джинсы, джинсы…
А сейчас я достала костюмы, которые покупала на жеребьевку. Некоторым из них лет 10.
Вот, думаю, я опять о вас вспомнила.
Раньше никуда ходить не надо было.
А теперь – встречи, фото, интервью. Если честно, скучаю по джинсам.
– Вам когда-нибудь приходилось как-то ограничивать себя, чтобы держать форму? Или при вашем образе жизни это не ваши проблемы?
– Нет, почему. В Америке у меня реально была такая проблема.
Не могу понять – то ли там от воздуха все поправляются, то ли… Я правда не знала,
чем там питаться. Привозила из Питера
гречку и ела только её.
Сидеть на диете, конечно, сложно, но иначе
я себя чувствую некомфортно.
– Елена, сейчас ведь меняется не только ваш стиль одежды. Какие у вас ощущения от происходящего?
– До первого января у меня была одна жизнь,
а теперь совсем другая. Раньше мое утро начиналось в час дня.
Просыпаешься после автобусов, самолетов, едешь на лед, там тренировка. Потом макияж, волосы... У каждого фигуриста есть определенный "ледовый образ", который нужно нарисовать. Затем шоу. Все.
Остальное время ты отдыхаешь от штукатурки, укладки волос. Сейчас отдыхать некогда.
В семь часов ты должен быть "во все глаза выспанный". С утра навел порядок на голове, на лице – и весь день по стойке "смирно".
А я отвыкла рано вставать. Вела ночной образ жизни. Поэтому теперь бывает тяжеловато.
В жизни Елены наступил очередной переломный момент. Она отворачивается, вздыхает
и признается, что пока не знает, как
все это выдержать.
– Но ведь после Олимпиады на вас тоже было нацелено много камер?
– Да, но там все проще. Ты спортсмен. Надел спортивный костюм – и все.
– А если говорить не об одежде?
– Все равно. В спорте проще. Там сначала победа, потом отвечаешь на вопросы. А в политике – все наоборот. Нужно говорить, говорить, а потом только у тебя появляется возможность что-то сделать. Это мне больше всего в политике не нравится. Приходится очень много говорить.

"Что тебе какой-то
тройной тулуп?"
Со стороны Елена Бережная кажется очень хрупкой, беззащитной…
Но если бы это на самом деле было так, её имя не узнал бы весь мир. Елена не из тех, кто испытывает судьбу в поисках острых ощущений. Она из тех, кого испытывает сама судьба. А её глаза цвета льда – это глаза стойкого, сильного и уверенного в себе человека.
– Однажды о вас написали, что после той травмы вам уже ничего не страшно…
– На самом деле мне это объяснила мой тренер, Тамара Николаевна Москвина. Мне было страшно выходить на соревнования – я боялась, что упаду, что-то сделаю не так …
Она мне сказала: "Ну, что ты? Что тебе будет из-за того, что ты что-то не сделаешь? Самое страшное в твоей жизни уже прошло. Ты молодая, красивая. Что тебе какой-то тройной тулуп? Что такое это соревнование по сравнению, например, с мировой войной?"
Вот так она очень мудро объясняла.
– Чья вообще была идея отвести вас на каток в четыре с половиной года?
– Мамина. Однажды она встретила свою подругу. Та вела за руку сына, у которого на шее висели коньки. Моя мама знала, что в городе есть каток, но не знала, что при катке есть ещё
и школа. Удивилась. Отвела меня туда.
– С этого момента детство, по сути,
кончилось. Разве нет?
– В моем случае ещё не известно, чье детство было лучше. В Невинномысске как раз самое лучшее детство было на катке. Мы выезжали на сборы, смотрели другие города.
Естественно, мне не приходилось играть,
как всем детям, в казаки-разбойники, хотя очень хотелось…
– Какой уголок в Невинномысске вы
вспоминаете из своего детства?
Глаза Елены сразу теплеют:
– Детское кафе "Златушка" со сказочными персонажами... Там продавали вкусные шоколадные коктейли, шоколадное мороженое...
– У вас ведь довольно большая семья…
– Да, сначала нас было трое детей, потом
с нами стали жить двоюродные сестры и брат.
– Вы не чувствовали недостатка
внимания?
– Ну, меня особым вниманием никогда никто не баловал. Мы все были самостоятельными.
Я сама ходила в школу, сама – на каток. Уезжала на сборы надолго…
– Вы начинали как одиночница. Почему перешли в парное катание?
– На соревнования приезжали тренеры из разных городов. Видели, что по всем параметрам я подходила для парного катания. Многие хотели забрать меня в пару. Сначала в 6 лет, потом в 9.
В 12 мама смирилась и согласилась. И спасибо маме, что она меня в 6 лет не отдала в Челябинск какой-нибудь…
Переход в парное означал, что придется уехать из Невинномысска – каток в родном городе Елены был нестандартного, маленького размера, и по установленным нормам на нем нельзя было открывать школу парного катания.
Так в 12 лет Елена все-таки оказалась в Москве.
– Первые два месяца я не думала, что приехала сюда надолго. У меня было плохое зрение,
я надеялась, что тренер из-за этого откажется от меня и я поеду домой.
Это было единственное, чего я тогда хотела.
Но эта слабая надежда вскоре рухнула,
и я поняла, что я попала. В Москву.
– В чем для вас заключалось главное отличие одиночного катания от парного?
– На самом деле разницу я осознала чуть позже, потому что, когда учишься, никакой особой разницы не чувствуешь. Тебе ничего непонятно, а тут ещё какой-то мальчик тебя дергает постоянно… Конечно, парное катание – это нечто совсем другое, нужно искать контакт, общаться. Ты уже не один. Все, что ты делаешь, ты делаешь вдвоем с кем-то. И с этим тоже надо как-то смириться. Нужно подстраиваться.
– Когда появились мечты об Олимпиаде?
– Олимпиада в те годы даже не снилась никому. Мы все смотрели телевизор, и фигуристы, которые выступали на чемпионатах, казались нам нереальными, неземными людьми. У меня и цели никакой не было. Жила с одной мыслью: быстрей бы отпуск, я поеду домой.
На своей первой Олимпиаде Елена выступала за Латвию. Но об этом периоде она вспоминает мимоходом. Главная история восхождения на спортивный Олимп начинается с того момента, когда она попала в Петербург, к тренеру Тамаре Николаевне Москвиной.
– Когда вы познакомились с Антоном Сихарулидзе, своим будущим партнером?
– Мы с Антоном знали друг друга очень давно, ещё когда катались в самых первых своих парах. Часто встречались на соревнованиях.
Мы были шестыми – они седьмыми, мы седьмыми – они шестыми, как-то так. Постоянно соперничали. Мы подружились уже после того, как я стала жить в Петербурге. Стали в пару.

Спортивному союзу, который оказался столь плодотворным (серебро на Олимпиаде в Нагано, золото в Солт-Лейк-Сити) предшествовало трагическое событие. На тренировке в Риге, во время выполнения элемента "параллельное вращение в ласточке", конек партнера Елены Олега Шляхова попал ей в голову.
Она не любит говорить об этом. Та роковая травма – это не только мгновенная физическая боль. Это долгие месяцы упорного труда, когда нужно было заново научиться ходить, говорить. Это страх лишиться самого главного в жизни – возможности кататься.
– Как всегда, было много мнений.
Один врач говорит: "Можно", другой кричит: "Нет, нельзя". А я… я всегда доверяла своим чувствам. Кто может за меня сказать, что я могу, а чего не могу? Прошел месяц-полтора,
я почувствовала в себе силы, решила попробовать. Первый раз, конечно, волновалась.
Петербург, Дворец спорта "Юбилейный".
Просто покаталась с Антоном.
– Антон рисковал, когда становился с вами в пару?
– Конечно, рисковал! Взять ответственность – кататься с девочкой -"инвалидом".

Такая холодная,
жесткая техника
Не сразу, но карьера пары Сихарулидзе –
Бережная пошла в гору. К той самой вершине.
– Зрители всегда с замиранием сердца смотрят на то, как фигурист подбрасывает вверх свою партнершу. А что в этот момент чувствует сама фигуристка?
– Это же спорт, каждый день одно и то же, рутинная работа. Ты как автомат мышц. Это техника, такая холодная, жесткая техника.
– А как же артистизм, за который тоже ставят оценки?
– Это вырабатывается на уровне подсознания. Когда готовишься к Олимпиаде, тебя окружает целая команда людей, которые каждый божий день тебе рассказывают, что делать. Потом это уже в крови, и никуда от тебя не денется.
– Как шла подготовка к Олимпиаде в Солт-Лейк-Сити?
– Когда готовишься уже к третьей Олимпиаде, цель одна. Нам нужна была только победа.
Второе место мы в Нагано уже занимали, кроме цифры "один" нас ничего не устраивало.
Я считала Олимпиаду своим главным экзаменом. Или ты все сделала как отличница, или как двоечница. Думать нельзя, тело все знает,
мозги мешают.
– Не посещали мысли о том, что вы
защищаете честь России, что прославитесь на всю страну?
– Вы знаете, если думать о победах и о том, что дальше тебя ждет… это может кончиться плачевно. Не надо вообще ни о чем думать. Нужно делать свое дело.
– Ну, вот вы знаете, что первые. Теперь-то можно порадоваться этой мысли?
– Осознание победы приходит позже. Там, на Олимпиаде, ты страшно устал, внутри такая пустота… Стоишь на пьедестале, думаешь: "Вот, потом все будут спрашивать, что ты сейчас чувствуешь?" А ты не чувствуешь ничего. Все шумит вокруг, а ты стоишь… совсем один.
– А партнер рядом?
– У каждого в голове что-то свое мчится.
– Зрители очень просили вас не уходить из любителей в профессионалы, и вы оставляли за собой право вернуться. Но не вернулись. Почему?
– Мы поняли, что пришла пора начинать жить. Мы насладились всем, что мог нам дать спорт. Мы прожили свою спортивную жизнь. А новая Олимпиада – это значит обречь себя ещё на четыре года монотонной работы. Сейчас моя жизнь мне очень нравится, она наконец-то предстала… во всей красе.
До недавних времен жизнь Елены состояла из поездок, между которыми были шоу. Больше ста шоу в год. Хватало всего – и зрителей, и аплодисментов, и работы.
– Нам нравилось, потому что это – для зрителей, а не для судей. Не нужно следить, на каком ребре ты что-то там делаешь.
– Это было просто катание в кайф?
– Да, но не всегда. Потому что иногда у тебя что-то болит, а нужно выступать. Ну, как на любой работе.
– А Олимпиада в Турине? Не было сожалений, что, может быть, поторопились с уходом?
– Нет, абсолютно. Сидела дома, смотрела телевизор, болела за своих.
Уставала Елена только от дорог:
– Летаю больше, чем хожу по земле.
Навещать всех надо, как-то общаться... У меня много крестников и племянников, они незаметно вырастают, а я их не вижу.
– Что нужно, чтобы почувствовать
себя дома?
– Сначала нужно неделю пролежать
в кровати и понять, что ты дома.
Сказать себе: вот это – твой дом.
После недели лежания дома…
если это получается, я так гипотетически
говорю… начинаешь разбирать чемоданы, потому что сначала ты не можешь их видеть вообще, даже на дух переносить.
Потом – стирка, уборка… быт, быт, быт…
И действительно дома ты только
тогда, когда думаешь: все, посидел,
пора ехать куда-нибудь.
– По складу характера вам ближе общество или одиночество?
– За время американского тура я практически ни с кем не общалась. Когда приезжала, все ко мне приходили. Это мне нравилось. Первую неделю я просто сидела и слушала. Потому что сама говорить уже отвыкала. Сначала накоплю словарный запас, а потом вспоминаю, что вообще-то люди ещё говорят.
– У вас много друзей "вне льда"?
– Почти все вне льда. Когда с фигуристами в дороге, в туре, мы нормально общаемся друг с другом. Но когда я дома, у меня другой круг общения. Это совсем разные миры. Абсолютно разные.
– В прессе пишут о ваших многочисленных увлечениях: балет, каратэ, живопись… вязание?
– Было давно… и неправда.
– Балет?
– Нет.
– Каратэ?
– Было. В Америке время тянулось медленно.
В той деревне, где мы жили, пойти было некуда. Увидела школу, записалась. Подумала, лишняя координация не помешает. Но спустя три месяца я поняла, что мне каратэ не подходит вообще. Может быть, нас неправильно учили, но у меня просто наращивались мышцы, а мне и своих мышц хватает. Получается такой "силач Бамбула". Я решила, надо быть девочкой красивой, а дерется пусть кто-нибудь другой.
– Живопись?
– Также в Америке, стало интересно, пошла в школу. И рисую до сих пор. Мне не нравится просто так рисовать, придумывать. Немножко не мое. Я люблю четкость: что видишь, то и изобрази, пожалуйста. Поэтому меня больше всего привлекает портретная техника. Учительница меня хвалила.
– В общем, не все правда, что пишут.
А самый нелепый миф о вас?
– Ну, то, что нас с Антоном женили испокон веков – это обычная история. А вообще не знаю. Я газет не читаю.
– Что вы себе говорите в сложные
моменты?
– Есть у меня любимый детский фильм – "Чародеи". Вот, цитату оттуда вспоминаю: "Видишь цель? Вижу. Веришь в себя? Верю. Иди сквозь стену!" Выросла я на фильмах, в Америке учила язык тоже по фильмам.
– Вам нравится Ставрополь?
– Да, очень. Ставрополь – далеко не самый плохой город в нашей стране… Можно сказать, он процветает. Есть другие города, где тоска гремучая, глухие и заброшенные… там жить страшно на самом деле. Это и Невинномысск, как ни грустно об этом говорить. Город, где маленьким спортсменам не дают дорогу в будущее. Как будто этого города просто нет. Сидите? Вот и сидите. Все равно вы последнее место займете.
– Качество, которое больше других
привлекает вас в людях?
– Прямота и открытость. Когда человек говорит то, что думает.
– Какой бы вам хотелось
запомниться людям?
– Я хочу чем-то помочь родному городу. Хочу, чтобы люди говорили обо мне: что она сказала, то и сделала.
– То есть как человек слова?
– Дела. Как человек дела.